Его называют «гимнастическим Менделеевым»: он создал таблицу, позволяющую выявлять новые гимнастические движения. Профессор кафедры гимнастики Юрий Гавердовский родился 1 июня 1935 года. Сегодня в проекте «Герой дня» именинник рассказывает о самых ярках «бликах» своей долгой и незаурядной жизни.
Моя фамилия – рязанская, от речки Верда, отсюда и фамилии – Вердовские, Завердовские, Гавердовские. В 17 веке были целые сословия Гавердовских – бояре, купцы. Но мои родители – самые простые крестьяне.
Все мамино образование – 4 класса церковно-приходской школы, но она была мудрая, добрая, светлая женщина, пела замечательно… Отец – личность незаурядная: начал с бухгалтерских курсов в городе Пронске, а закончил в должности замначальника главка в хрущевские времена, то есть, фактически, замминистра.
Я появился на свет в городе Перово, тогда пригороде, а теперь районе Москвы. Помню начало войны, эвакуацию в ярославскую деревню и переезд в Москву зимой 1942 года, когда въезд в город еще был запрещен. Наблюдал налеты немецких самолетов на Москву, аэростаты в небе, видел феерию осветительных ракет, прожектора, разрывы зенитных снарядов. Но… народ не прятался, все высыпали на улицу – чтобы видеть это зрелище.
Помню завершение войны, ежедневные салюты. И день смерти Сталина. Утром 5 марта мама, отправляясь на работу, спускалась с нашего седьмого этажа и рыдала на весь подъезд… В тот же день умер мой любимый композитор Сергей Сергеевич Прокофьев, но об этом тогда никто не сказал ни слова, тогда как через 10 лет все газеты писали о «великом композиторе Прокофьеве», но о «великом кормчем» - ничего…
Одно из самых ярких воспоминаний детства – пионерский лагерь. Начал туда ездить еще в голодные военные годы. Мы ходили по колхозным полям, выкапывали картошку, набивали за пазуху стручки гороха. Но потом нас стали кормить «на убой». Одна девочка за лето поправилась на 11 килограммов…
В лагере я был бессменным горнистом. У меня было два инструмента: коротенький пионерский горн и посеребренная фанфара, на которой можно было играть не только знаменитую «Пионерскую зорьку», но и некоторые классические темы: Римского-Кораскова, Чайковского…
Музыка всю жизнь была главным моим интересом. Где-то с 8 лет слушал уже серьезную музыку – симфонии Чайковского, Бетховена... Радио – легендарная «черная тарелка» - сыграло в этом колоссальную роль. Потом появились пластинки, купленные вместо школьных завтраков. Сначала это были дешевые бесшеллачные диски для патефона, потом – долгоиграющие, магнитофон. Эта страсть ведет меня и поныне. Дома фонотека, в которой музыки примерно 5 тысяч часов звучания.
Были хорошие музыкальные данные, абсолютный слух, память. Мог наизусть петь целые оперы. Если бы не война и уход отца из семьи, может, стал бы музыкантом. Но увы… Музыка – мое главное Несбывшееся.
Гимнастикой начал заниматься в 15 лет, по нынешним временам это очень поздно. Ходил в спортивную школу, которая меня фактически и воспитала. К выпускному классу был уже крепким парнем, гимнастом. Куда же идти, кроме как в институт физкультуры? И я пошел.
Это почти мистическая история. Где находится ГЦОЛИФК я тогда не знал. Вышел из дома с документами и двинулся в неопределенном, как мне казалось, направлении. Но как-то по наитию пешком, притом кратчайшим путем, дошел с Шоссе Энтузиастов до улицы Казакова, 18 и подал документы.
Учился, признаться, несколько небрежно, на лекциях – спал... При том, что на госэкзаменах меня отметили как одного из лучших. Правда, ходил в научный студенческий кружок, и после окончания института позвали в аспирантуру.
Из институтских времен больше запомнились гимнастические парады – яркие и шебутные. Василий Алексеевич Губанов, имя которого сейчас носит кафедра режиссуры, стоял жарким летом на вышке в выгоревшей майке, самострочных рейтузах и хрипло командовал парадом. А мы то под дождем, то под солнечным пеклом кувыркались по разметкам. Веселое было время…
С кандидатской по биомеханике гимнастических движений долгая история… Успешно пройдя апробацию, принес работу домой, вытащил из нее одну маленькую главу и стал ее перерабатывать. А все остальное выбросил – не понравилось. И получилась новая диссертация, на которую я потратил еще 5 лет. Но не жалею. Идеи, которые в ней были заложены, работают до сих пор.
Иногда меня в шутку называют «гимнастическим Менделеевым». Я придумал естественную классификацию движений, которая позволяла выявлять движения, которые еще никто не делал, и априори детально описывать их технику. Например, разработал около 200 оригинальных движений, некоторые из которых до сих пор исполняются: «перелет Ткачева», «перелет Ковача» и др. Впрочем, об этом мало кто знает, а кто знает – не говорит. Новые элементы обычно называют именем того, кто первым исполнил, а не того, кто придумал.
А докторскую писал всего полгода. Работал с увлечением, в день мог настрочить печатный лист. Получился кирпич в 700 страниц. И когда взялся сокращать, понял, что уже ни на что не способен: клавиши печатной машинки разыскивал точно во тьме, по одной… Нервное истощение. Пришлось долго отсыпаться, прежде чем смог вернуться к работе.
Понаписал много… Одних монографических изданий больше двух десятков. Осенью должно выйти второе издание огромной монографии по обучению в спорте, 900 страниц, полтора кило весом…
В жизни самое увлекательное и в этом смысле самое главное для меня – творческая работа. Органически не выношу «обязаловку» и просто не способен делать что-то рутинное. И если все же надо что-то такое сделать, стремлюсь переиначить дело так, чтобы вложить в это что-то свое, «сделать красиво».
Кроме музыки, обожаю живопись, занимаюсь художественной фотографией. Летом привожу из деревни пейзажи. Это увлечение затягивает. Не случайно дочка по первому образованию – художник-график. Внучка Сашка, которой 13 лет, тоже рисует.
Настоящий смысл жизни, уверен – просто в том, чтобы жить. В «Трех сестрах» Тузенбах стоя у окна, спрашивает сам себя: «Вот снег идет. Какой смысл»? Никакого. А прекрасно….